ДНЕВНИКИ

НАТАЛЬЯ ВЕТЛИЦКАЯ: ВПЕЧАТЛЕНИЯ О РОДИНЕ

На днях посетила родину, после двухлетнего отсутствия.
Перемены разительные, впечатление феерическое - назад в номенклатурное прошлое, только очень жирное, фривольное и невероятно дорогостоящее.

Может такое впечатление от того, что я посещала не места обитания исключительно пыльно-замшелой-гламурно-богемной тусовки, а обычные места пользования большинства сограждан, не знаю.

В обычных районах и госучреждениях разруха и нищета, как и 30 лет назад, ничего не поменялось. И это в Москве, а не в какой-нибудь провинции. Об остальном даже страшно подумать.
И каждый шаг на самом бытовом уровне стоит каких-то немыслимых денег.

Но больше всего из того, что я увидела и услышала, бросилось в глаза введение практически в ранг идола таких профессий как: мент, фсб-шник и фсо-шник.

Теперь обладателей этих профессий видно аж за километр, так они всем своим видом и действиями хотят показать свою исключительную принадлежность к этой властной касте, и не менее громко заявляют об этом в якобы приватных разговорах, довольно подмечая рабское подобострастие не принадлежащих к их кругам.

День сурка, вобщем.

p.s: К слову сказать, где уж я только ни путешествовала, но ни в одной точке мира мне ни разу не удавалось попробовать чашку кофе в придачу с бутылочкой минеральной воды стоимостью аж в целых 12 евро. А здесь удалось.
При том кофе был говённый, а вода как вода. Я под впечатлением.
...
Забыла отметить, что особо бросилась в глаза невероятно общая и, я бы даже сказала, солидарная людская покорность происходящему.

Объясняли её люди в целом так "Да, у нас конечно трудно и тяжело, но мы же знаем, что во всём мире вообще ужас-ужас, ещё в тысячи раз хуже, чем у нас. И это конечно благодаря нашему президенту, как вы понимаете. И хотя мы его не очень-то и любим, но зато уважаем за то, что у нас не так плохо как у всех остальных. Так что можно считать, что по сравнению с другими мы в полном в шоколаде."

На вопрос "А кто вам это сказал?" они практически единодушно отвечали "Ну как же, по телевизору, вот в такой-то и такой-то передаче" и довольно смеялись.
Вобщем уверяли меня в том, что у них, не смотря ни на что, всё хорошо и лучше с ними не спорить потому, что им лучше знать.

К концу поездки я уже молча наблюдала торжество их "счастливой жизни" и считала часы до отлёта обратно в "ужасную несчастную" Испанию.

Анти-Москаль [UA]

Что писала вата в прошлом году.
Эль Мюрид - el_murid
2014
Ще не вмерла, но уже разлагается "
"...бандеровско-фашистские каратели начали убивать... 
"Главное, чего добилась хунта - политического дистанцирования России от происходящего"
"Харьков важен тем, что сопротивление хунте в этом городе не задавлено..."
"Совершенно бессмысленная война вполне устраивает хунту."
"В случае, если хунта полезет в ближайшие дни в отчаянный .."
"Военные преступления каратели совершают ежедневно"
"Выродки. Украинская хунта сегодня - это и есть тот массовый сеанс .."
" Оккупированный укр-фашистами Славянск..."
" После падения Боинга каратели развернули новое наступление на позиции ополчения. ... Эль Мюрид: Для этого и нужна была трагедия с "Боингом" ....
"Хунта, судя по всему, собрала в Изюме все, что смогла...."
"Хунта одержима войной.."
" Логика в действиях Киева прослеживается железная - хунта отдает себе отчет в том..."
"October 2, 2014 Ликвидация группировки карателей в донецком аэропорту может закончиться к концу недели."
"Дебальцево. Очередной карательный батальон взят в кольцо"
"В заявлении прямо говорится об освобождении от фашизма Украины..."

И в этом году.
24-окт-2015 10:27 am
el_murid

В марте 14 года был совершен катастрофический просчет. Было принято решение о присоединении Крыма, однако в Москве посчитали, что достаточно будет поставить "партнеров" перед фактом присоединения и сослаться на волю народа.

Учитывая, что партнеры эту волю рисуют гораздо лучше всех кремлевских политтехнологов, затея была с самого начала очень сомнительной.

Вариант принуждения Запада к согласию с присоединением Крыма даже не рассматривался: Путин посчитал, что стандартный лиговский гоп-стоп, когда терпила в очках не побежит никуда жаловаться, прокатит. Но оказалось, что Запад - не Лиговка, и такие номера с ним не проходят. Нужно либо драться всерьез, либо уползать обратно в подворотню.

Путин и здесь сделал предельно тупой и глупый ход - начал торговаться, не имея за душой ничего, что можно предложить. И продолжает эту дурацкую торговлю.

Так что дело не в том, что хреново. Дело в том, что такая политика однозначно ведет к хреновости. Ее нужно менять.

Есть два варианта: без дураков начинать борьбу (причем параллельно с внешним фронтом начинать бесконечно запоздавшие реформы внутри страны и ликвидацию компрадоров и их кормовой базы), либо признавать, что обздался и уползать в нору. Где тебя добьют твои собственные подчиненные: проигравших всегда добивают.

Первый вариант Путин не может себе позволить, второй - не хочет, страшно. Поэтому он продолжает тянуть, устраивая мясорубки везде, где возможно.

Закончится это плохо, в том числе и для него, но самое печальное - для всех нас тоже.





А теперь о о россиянской «духовности».

АВТОРСКАЯ ПЕРЕДАЧА Дмитрий Быков писатель, журналист

2015

....

Борис Борисович Гребенщиков — как мне представляется, явление не столько, конечно, литературное, а сколько литературно-музыкальное. Но в музыке я профан в достаточной степени. Он — большой композитор, замечательный музыкант, именно поэтому его слова так прекрасно усваиваются. Но мы попробуем поговорить о его поэтической школе и об истоках этой поэтической школы.

Мне кажется, что во всяком случае главный вклад Гребенщикова в русскую культуру — это именно переформатированное им понятие русского, которое имеет очень странные, очень сложные корни. Мне кажется, что Гребенщиков понимает русское, как синтез весёлого и страшного. И вообще русское у Гребенщикова… Вспомните «Русский альбом». Главное, доминирующее настроение «Русского альбома»: русское — это страшное, непредсказуемое.

...

Вообще, сама по себе это довольно страшная картина: едут полем, а в нём корыто, а корыто — вдруг страшный огромный гроб.

Мне кажется, что эта русская сила, которая ради шутки может себя похоронить.

...

Гребенщиков замечательно воспроизводит то русское состояние, которое я назвал бы (которое он и сам назвал) «древнерусской тоской». Древнерусская тоска довольно специальная. Это удивительное, как уже было сказано, сочетание грусти и радости, ужаса и восторга.

...

«Он выползет и всех нас съест» — это та непременная щепотка цинизма, который есть в каждом тексте БГ. Ведь «Русский альбом» — это, конечно, гимн народу по большому-то счёту, гимн его беспределу, отсутствию у него внятных границ, его всемогуществу,

Конечно, «беспредел» — это примета воровского жаргона, но удивительно, что у Гребенщикова она становится довольно мощной метафорой, ведь беспредел — это весь русский простор, предела не имеющий, не имеющий края. И эта амбивалентность простых вещей, мерцание привычного слова — это и есть гребенщиковский метод. Что происходит в песне — неясно. Что за птица, что за водка, кто удолбался и не дошёл до неба — неважно. Расставлены опорные слова, и в эти опорные слова, как в контур, нарисованный на земле, каждый может уложить себя.

...

Что это: «Моя смерть ездит в чёрной машине // С голубым огоньком»? Это что, с мигалкой его смерть разъезжает, что ли? Что он имеет в виду? Но настроение русское там передано, абсолютно точно пойманы опорные слова:

Чёрный ветер кружит над мостами,

Чёрной гарью покрыта земля.

Незнакомые смотрят волками,

И один из них, может быть, я.

...

(«Все говорят, что пить нельзя, // А я говорю, что буду!»). Но за этой амбивалентностью стоит общая русская крайность. И то, и другое — русское настроение. «Не могу больше пить!» и «Обязательно буду пить!» — и то, и другое продиктовано духом беспредела.

Да, русская жизнь — это ад, но он очень близко к раю. Или скажем иначе: этот ад очень близко к небесам. Русская жизнь очень экстремальна, но этот экстремум помогает выходить на какие-то точки, совершенно непредсказуемые и непонятные. Многие говорят: «Почему вы не уезжаете? Почему Гребенщиков не уезжает?» Потому что русская жизнь — это потрясающий стартовый трамплин.

...

Это такие символы русского величия, русской предельности, сказал бы я — эти волки и вороны.

...

Гребенщиков — это выдающийся поэт русской силы, русского одиночества, земли, хлеба, волков, воронов, страшной, прекрасной, весёлой истории, беспредела в смысле простора, беспредельных возможностей.

...

"Солнцу не пробиться в глубину этих глаз.

Теперь мне всё равно,

Что спрятано под тёмной водой —

Едва ли я вернусь сюда ещё один раз."

Абсолютно точный портрет русской реальности. И дальше там «молчащее небо и северная звезда» и, конечно, «снежная степь» — весь этот набор русских, даже не скажу, что штампов, а русских лейтмотивов. Они — уже что-то большее, чем штампы. Они — опоры Русского мира, настоящего Русского мира. И всё время повторение характерное: «Едва ли я вернусь сюда ещё один раз».

Автор, который вообще ненавидит идею труда, — это Лев Николаевич Толстой. Толстой написал довольно подробную статью в которой он утверждает, что вечная западная уверенность в полезности и необходимости труда — это на самом деле признак душевной лености; труд — это самогипноз. Он, кстати, там возражает Эмилю Золя главным образом, потому что роман Золя «Труд» — это такая апология работы. Но Толстой совершенно разумно отвечает: труд — это самогипноз, хотя и необычайно высокий; думать надо о спасении своей души. Что нам Христос сказал? «Посмотрите на лилии, посмотрите на птиц небесных. Птицы небесные не хуже ли вас? Господь им даёт всё необходимое». Надо о душе думать, а не о труде.

В общем, эту толстовскую мысль о том, что труд на самом деле губителен для души, — эту мысль потом часто высказывал и Варлам Шаламов, и Алексей Максимович Горький, которые доказывали, что физический труд — проклятие человека, следствие первородного греха; не надо работать, надо душу спасать.

И совершенно прав Толстой, когда говорит, что эта западная поэтика творческого труда, обожествления труда как главной школы жизни ничего не даёт; душа воспитывается праздностью и размышлениями о прекрасном, а труд — это самогипноз. Очень странно, казалось бы, от Толстого такое слышать, но он, в общем, в этом глубоко прав (применительно к русской реальности).

«За последние 100 лет в какую сторону изменился русский язык, литературный и бытовой?»

Конечно, деградировал сильно, наполнился канцеляритом и блатной лексикой. Борьбу блатного языка с литературным великолепно изобразила Петрушевская в романе «Номер Один»: там душа интеллигента вселяется в тело бандита, и тело бандита постепенно побеждает. И вот эта борьба на уровне дискурсов описана потрясающе. Он вселяется в тело бандита, чтобы своей жене и больному ребёнку принести денег, а в результате избивает ребёнка и насилует жену. Это потрясающая глава.